Самуэль Дилэни - Город смерти [Вавилон-17, перевод изд-ва `Мэлор`]
— Языке? — спросила Молли. — Как это?
— Ну, я немало упрощу и все же постараюсь показать. — Она взяла металлическую пластину и палочкустилос и начала чертить. — Допустим, слово для обозначения окружности — О. В данном языке имеется интонационная система для выражения сравнительных размеров. Мы представим ее диактрическими знаками: меньший, обычный, большой. Что в таком случае обозначает О со значком меньше над ним?
— Наименьшую возможность ответил Калли, — Это просто.
Ридра кивнула.
— Теперь представим себе, что слово, обозначающее обычный круг О со значком обычным над ним, сопровождается одним из двух символов: один из них означает, что окружность не соприкасается с другой, другой — пересечение окружностей или +. Что означает 0+ со значком больше над ним?
— Пересекающиеся большие окружности пересекаются, в этом языке слово «для большой окружности» всегда 0+ со знаком больше над ним. Эта информация заключена в самом слове. Точно так же, как вусстопостановка несет в английском ту информацию, которая в соответствующих французских словах — ла rape или ле тиррер — отсутствует. «Большая окружность» — это сочетание несет в себе определенную информацию, но она недостаточна, чтобы извлечь нас из трудного положения, в которое мы попали. Нам нужно перейти к другому языку, извлечь необходимую информацию и решить, что делать.
— Какой же это язык?
— Не знаю его настоящего названия. Условно его называют Вавилон-17. Я мало что знаю в нем, но из того, что мне известно, следует, что его слова несут больше информации, чем четыре-пять живых языков вместе взятых, и в меньшем объеме.
Она коротко перевела это и Молли.
— Кто говорит? — спросила Молли, руководствуясь своим минимальным знанием английского языка.
Ридра прикусила губу. Когда она сама задавала себе этот вопрос, мышцы ее живота напрягались, руки начинали судорожно двигаться, а в горле застревали слова ответа. Так произошло и сейчас, но потом прошло.
— Не знаю. Но хочу узнать. Это и есть главная причина нашей экспедиции.
— Вавилон-17, - повторил Рон.
За ним кашлянул один из парней взвода.
— Что, Карлос?
Приземистый, черноволосый Карлос был мускулистым юношей.
— Капитан, я хочу показать вам кое-что, он переступил с ноги на ногу с юношеской неуклюжестью, тяжело отдувался после подъема. — Кое-что внизу, в трубе. Думаю, вы сами должны взглянуть на это.
— Помощник велел вам отыскать меня?
Карлос ткнул за спину большим пальцем.
— Угу.
— Вы трое сможете кончить с этим делом?
— Конечно, капитан.
Калли смотрел на сближающиеся шарики.
Ридра нырнула вслед за Карлосом. Они спустились по лестнице и, согнувшись, пошли по узкому переходу.
— Здесь, — сказал Карлос. Он остановился у оплетенного проводами пластика стены и открыл шкафчик. Через пластиковую поверхность схемы проходила трещина. — Разбито.
— Как? — удивилась Ридра.
— Вот так, — он взял плитку в руки и сделал сгибающий жест.
— Вы уверены, что она не сломалась сама по себе?
— Она не может, — сказал Карлос. — Когда она на месте, она слишком хорошо закреплена. Ее нельзя сломать даже молотком. А здесь сосредоточение всех цепей коммуникации.
Ридра кивнула.
— Дефлекторы для маневров в обычном пространстве.
Он открыл другую дверцу и извлек еще одну плитку, — Вот.
Ридра провела ногтем по разлому второй пластины.
— Кто-то на корабле сломал это, — сказала она. — Возьмите их в мастерскую, скажите Лиззи, чтобы она починила их и принесла мне. Я сама поставлю их на место. И верну ей ее шарики. Бросьте жемчужину в густое масло. Яркая жемчужина постепенно сменится красным, потом исчезнет. Таков полет в гиперстасисе.
На панели компьютера Ридра раскладывала карточки. Словарь удвоился с начала путешествия. Она испытывала частичное удовлетворение. Слова, их значения, становились для нее все яснее.
Но на корабле был предатель. Вопрос — вакуум, где не было никакой информации. Кто, как, почему? — эта пустота заполняла часть ее мозга, заставляя испытывать страдания. Кто-то сознательно сломал эти пластинки… Это подтвердила Лиззи. Кто? Имена всех членов экипажа, и рядом с каждым вопросительный знак.
Бросьте драгоценный камень в груду драгоценностей.
Таков выход из гиперстасиса в пространство Двора Военного Союза в Ариседже.
Она сняла с коммуникационного щита чувствительный шлем.
— Пожалуйста, переводите меня.
Глазок индикатора мигнул в знак согласия. Каждый из Лишенных Тел воспринимал все детали гравитационных и электромагнитными течениями стасисов, каждый по-своему. Этими деталями были мириады, и пилот вел свой корабль по этим течениям, как когда-то парусные корабли дрейфовали по океанам жидкости.
Шлем давал возможность капитану увидеть то, что видели Лишенные Тела, конечно, в известных пределах.
Она надела шлем, закрыв свои глаза, нос и уши.
Покачиваясь в петлях голубого, синего и индиго, плыли многочисленные станции и планетоиды, составляющие Двор Военного Союза. Музыкальные звуки сочетались с взрывами шума стасиса в микрофонах. Обонятельные имитаторы давали смесь запахов косметики и горячего масла. К ним примешивался запах горелой корки.
Три ее чувства были заполнены, она была оторвана от реальности. Потребовалось не менее минуты, чтобы собрать чувство воедино и подготовиться к их интерпретации.
— Все в порядке? На что я смотрю?
— Огоньки — это многочисленные планетоиды и кольцевые станции, составлявшие Военный Двор, — объяснил ей Глаз. — Голубой свет слева — сеть радаров, которая простирается до стеллара-центра 42. Красные вспышки справа вверху — отражение Беллатрикса от полдюжины солнечных дисков, вращающихся на четыре градуса вне поля зрения.
— А что это за низкий гул? — спросила Ридра.
— Корабельные двигатели, — объяснил Ухо. — Не обращайте внимания. Я перекрою этот звук, если хотите.
Ридра кивнула. Гудение прекратилось.
— Это щелканье… — начал Ухо.
— … код Морзе, — заключила Ридра. — Узнаю. По-видимому, устанавливают контакт два радиолюбителя.
— Верно, — подтвердил Ухо.
— Что так неприятно пахнет?
— Это запах гравитационного поля Беллатрикса. Вы не можете пользоваться обонянием объемности, но горелая лимонная корка — это мощные фабрики, которые размещены в зеленом зареве справа впереди.
— Куда мы причалим?
— К звукам Е-минорной триоды.
— К запаху горячего масла справа от нас.
— В один из этих белых кругов.
Ридра вызвала пилота.
— Все в порядке, Брасс, можно приземляться.
Летающее блюдце скользнуло к основанию корабля.
Ридра легко удерживалась на нем в четырех пятых земного. Ветерок в свете искусственных сумерек отбрасывал назад ее волосы. Вокруг нее расстилался главный арсенал Союза. Внезапно она вспомнила, что случайность рождения привела ее семью на территорию Союза. Будучи рожденной в другой галактике, она могла с такой же легкостью быть и Захватчиком. Ее стихи были популярны в обеих воюющих сторонах. Она отбросила эту мысль. Не слишком мудро думать об этом в центре Двора Военного Союза.
— Капитан Вонг, вы прибыли под покровительством генерала Форестера.
Она кивнула, когда ее блюдце остановилось.
— Он оповестил нас, что вы эксперт по Вавилону-17.
Она снова кивнула. Рядом с ней остановилось другое блюдце.
— Я счастлив познакомиться с вами, если вам будет нужна помощь, скажите — и она будет вам оказана.
Она протянула руку.
— Спасибо, барон Вер Дорко.
Он поднял черные брови, линия его рта изогнулась.
— Вы умеете читать геральдику? — он указал рукой на герб на своей груди.
— Да.
— Это большое достижение, капитан. Мы живем в мире изолированных групп, каждая из них редко соприкасается с соседями, и каждая говорит, если можно так выразиться, на своем особом языке.
— Я говорю на многих языках.
Барон кивнул.
— Иногда мне кажется, капитан Вонг, что без Захвата, без предмета, на котором Союз может сосредоточить свою энергию, наше общество распалось бы, капитан Вонг… — он замолчал. Лицо его выразило сосредоточенность, потом прояснилось: — Ридра Вонг?
Она улыбнулась в ответ на его улыбку.
— Я не знал… — он протянул руку, как бы встречая ее вновь. Но, конечно… — холодная вежливость его манер сменилась теплом, — ваши книги… я хочу, чтобы знали… — темные глаза его расширились, а губы сложились в нечто вроде усмешки, руки искали одна другую — все это свидетельствовало о беспокойном аппетите, о голоде и о чем-то… Последовал легкий наклон головы. — Обед в моем доме будет подан в семь. — Своим приглашением он прервал ее мысли. — Сегодня вечером вы обедаете со мной и баронессой.
